После того как Московское княжество не только де факто, но и де юре стало независимым в правление Ивана Третьего, перед ним возникла задача четко определить свое место в мире, в мировой политике. Причем это необходимо было сделать и для себя, и для других.

Процесс этот занял почти 70 лет. Сам процесс оказал колоссальное влияние на политологическое пространство России. В результате была выработана оригинальная идея Москвы как Третьего Рима, которая в свою очередь во многом определила характер российского самодержавия. Некоторые результаты этого процесса не осмысленны ещё до сих пор (например, смысл основополагающего термина – государство).

Необходимо напомнить, что в то время доминировало библейское мышление, а в сфере политики – библейская политология. Поэтому правители пытались понять свое положение в мире исходя из библейских текстов. О царствах-государствах говорилось в Библии, прежде всего, в Ветхом завете. Поэтому именно книги Царств (Первая, Вторая, Третья) всегда были внимательно читаемы правителями. И такие библейские герои как цари Саул, Давид, Соломон оказывались в пространстве политики как фигуры для подражания в той или иной ситуации со знаком плюс или со знаком минус.

Кроме того, главная историософская схема христианского мира «транслацио империум» (перенесение империи) - вытекала из книги пророка Даниила. Согласно этому произведению основной частью мировой истории оказывалась эпоха мировых империй. Четыре империи (Ассиро-Вавилонская, Персидская, греко-Македонская, Римская) последовательно и промыслительно сменяли друг друга. И в последней Римской родился Спаситель, здесь Его распяли на кресте, здесь Он воскрес, а затем языческая Римская империя (которой «коснулся» Иисус Христос своей земной жизнью) преобразилась в христианскую.

И начиная с 4 века нашей эры (после Миланского эдикта императора Константина) , христианские правители считали, что они живут в эпоху Римской империи, и многие из них в той или иной степени пытались стать её наследниками. Этих попыток стало гораздо больше в 14-15 веках, по мере того как Римская империя со столицей в Константинополе (её прозвали позже европейские историки Византийской) слабела. А в 1453-м она и вовсе пала под ударами османов (последние тоже считали себя новым Римом).

Так что заявление России в конце 15-го, начале 16-го веков о том, что она является Новым Римом, Новым Константинополем (тем более, что родство Рюриковичей с византийскими императорами через Владимира Мономаха было очевидно всем) было вполне обычным для той эпохи .

Главная новизна концепции Москва – Третий Рим состоит в её эсхатологичности. Вот её краткая формулировка - Два Рима падоша, Третий стоит, а четвертому не бывати. Именнно то, что Москва является последним Римом, последней христианской империей , защитницей истинного христианства, а после неё никаких новых христианских империй не будет - это и есть главное дерзновение этой теории. Совершенно очевидно, что подобной теорией нельзя пользоваться в повседневной дипломатической деятельности – это будет просто наглость. Но именно такая сверхидея и являлась путеводной для российской цивилизации, российского государства.

Концепция последнего Рима предполагала фигуру последнего Царя в христианской истории. В христианской литературе было достаточно произведений, в которых рассказывалось о последнем Царе в христианском мире накануне прихода антихриста. Достаточно вспомнить «Откровения Мефодия Патарского», текст, который прекрасно знали и читали на Руси. И главная особенность Последнего Царя - он почти напрямую выполняет волю Бога.

Представители российской элиты в первой половине 16 века уже после того как идея Москва – Третий Рим была сформулирована, ломали головы, как воплотить в жизнь концепцию последнего Рима, концепцию последнего Царя.

Сверхоригинальное решение предложил глава Русской Православной Церкви митрополит Макарий. Он сам и его окружение заметили, как менялись чины венчания на царство римских (византийских) императоров. Происходила их постепенная сакрализация. Если с 4 по 9 века при возведении императора на престол главной частью этого события являлись военные церемонии, то позже начали доминировать церковные.

И именно тогда в сороковые годы 16-го века был разработан уникальный чин венчания на царство. В этом чине в отличие от римского (византийского) императора русского Царя второй раз в жизни помазывали миром. Русский Царь становился единственным человеком, над которым таинство миропомазание совершалось дважды. Даже в начале 20 века, когда в гуманитарной сфере уже доминировало секулярное сознание, многие специалисты по церковному праву понимали, что, по сути, Русская православная Церковь создала восьмое таинство – венчание на царство.


Мы не будем вдаваться в богословские подробности. Нам важно зафиксировать процесс сакрализации фигуры русского Царя благодаря идеи Москва- Третий Рим, который происходил благодаря совершенно особому чину венчания на царство (этот чин не менялся до конца 19-го века).

Необходимо отметить, что процесс сакрализации затрагивал не только разработку «особого чина венчания». С конца 15 столетия, весь 16-й, весь 17-й век происходила сакрализация и Кремля, и Москвы. Столица превращалась в новый духовно-политический центр мирового масштаба, обладавшего множеством зримых символов как идеи Москва- Третий Рим, так и идеи Москва- Новый Иерусалим. При этом эти символы были понятны практически всем. И символическая система управления государством работала очень эффективно, о чем сообщали практически все иностранцы, кто с ней сталкивался. Силу Кремля на себе ощутили большевики, когда в марте 1918-го самая антигосударственная партия Российской империи перебралась в Кремль, она на глазах стала меняться. И достаточно быстро возродила в новой форме Российскую империю, которую многие уже похоронили.

Подобная метаморфоза произошла и со многими российскими либералами в 90-е. Что далеко ходить – достаточно посмотреть, каким прибыл в Кремль Владимир Владимирович Путин, и каким он стал всего через несколько лет.

В настоящий момент необходимо констатировать, что символическая система российского государства работает максимум на 5-10 процентов. О чем можно говорить, если 99 процентов населения России не понимают, зачем Лобное место на Красной площади. И официальная государственная табличка на этом памятнике в этом им никак помочь не может. Вообще можно утверждать, что на протяжении 16-17 столетий была создана уникальная сакральная машина для воплощения идеи Москва – Третий Рим, которая работает уже почти 500 лет (об этой сакральной машине подробней напишем в следующей статье, как и о том, как повышать её кпд).

Подобная сакрализация, уникальность Русского Царя была воспринята не только элитой, но и основной массой населения Российской империи как православными, так и представителями иных конфессий через идею Белого Царя. Особенно это заметно по такому популярному среди простого народа произведению16-17 веков как «Голубиная книга»

У нас Белый царь- над царями царь.
Почему же Белый царь над царями царь?
И он держит веру крещеную,
Веру крещеную богомольную,
Стоит за веру христианскую,
За дом Пречистыя Богородицы, -
Потому Белый царь над царями царь…

А у восточных народов белый цвет всегда был символом священности. Поэтому идея Белого Царя прекрасно помогала относительно безболезненно входить в состав Российской империи различным восточным народам. Слухи об особой коронации русских царей, реальная политика Империи, которая сразу вводила аристократию покоренных земель в состав российской, делали идею Белого царя особо популярной.

Где же истоки концепции Белого Царя? Ответ очень простой – это Персидская империя. Начиная с 6 века до нашей эры, в самом центре Евразии на территории современного Ирана и прилегающих землях постоянно воспроизводилась империя. Империя Ахеменидов (самый известный правитель Кир Великий), империя Эллинистическая (Александр Македонский и династия Селевкидов), Парфянское царство, царство Сасанидов, царства Хулагидов, Тимуридов, и Сефевидов. И в глазах многих народов Евразии, особенно народов нехристианских Русский Царь – это продолжатель дела Персидской империи. По сути, и монгольская империя Чингиз-хана наследовала эту традицию. Этот исторический экскурс, кстати, важен для понимания того союза, который выстраивают в настоящее время Россия и Иран.

Теперь необходимо сделать несколько важных комментариев к термину сакрализация по отношению к русским царям, к российскому самодержавию.

По сути, перед нами в определенной степени теократическая модель государства - когда сам Бог через Царя управляет народом. При этом из книги Царств все знали на примере Саула, что даже Царь, помазанный на царство, может не соответствовать своему призванию – быть неистинным царем.

Перед нами интересная система – с одной стороны уникальный чин венчания, с помощью которого Царь становится суперсакральной фигурой, с другой стороны – внимательное наблюдение населения при постоянных молитвах за Царя за Божьими знаками, с помощью которых можно понять – Царь истинный или нет. И если знаки – плохие, то население делает выбор – «неистинный», и тогда судьба правителя плачевна, он теряет мистическую поддержку.

Перед нами интересный тип власти – теократический демократизм. Во многом интуитивно его понял российский президент Владимир Путин. Его многие решения, да и слова («Россией управляет сам Бог», например), это хорошо демонстрируют.

При этом именно в пространстве российского самодержавия сложился главный термин российской политологической системы – государство.

Любому человеку, кто сравнит англосаксонское слово state со словом государство, станет ясно, что за ними стоят совершенно разные философские интуиции. В книге «Основные понятия российской политики» известный российский политолог и политик Олег Хархордин четко утверждает по калькам англосаксонских мыслителей:

«Слово «государство» является производным от слова «государь», которое обозначало либо хозяина феодального владения, владельца холопов, либо верховного правителя и которое часто являлось русским эквивалентом латинского слова dominus. Ричард Пайпс даже настаивал на том, что слово «государство» более адекватно может быть переведено на английский не как state, а как domain, наверное, в смысле «господское владение».

Для Харохордина нет сомнения , что «древнерусское слово «господарь», или «осподарь», этимологически связанное с однокоренными словами «господь» и «господин», первоначально означало «хозяин, владелец холопов и домашнего хозяйства», а родственное с ним церковнославянское слово «господа» означало «домашнее хозяйство или земельное владение».

Перед нами классический пример вопиющего отрицания библейского мышления средневековья, навязывания той эпохи стереотипов секулярного мышления. Хотя ниже сам Харохордин показывает, что «в 1427 году Кирилл Белозерский впервые использовал титул «господарь» по отношению к великому князю московскому, а в 1431-м митрополит Фотий впервые использовал производный от него термин «господарство».

Если вспомнить, что Бога называют Господом, то становится очевидным, что Харохордин, видя создание теократической модели в начале правления Василия Второго, отца Ивана Третьего, в упор её не замечает, а использует наработки англосаксонской мысли, чьей главной задачей было доказать изначальный тоталитаризм российской цивилизации. Понять, что государство – это в определенной степени и то, что управляется Богом, для него невозможно.

Подобный пример показывает в каких жесточайших стереотипах существует и российская политическая система, и российские политологи.

Поэтому главный парадокс современной российской политической системы – она работает по заложенным идеям 16-го века, но для её анализа и понимания используется аппарат англо-саксонской мысли. Поэтому когда мы начинаем говорить об импортозамещении в экономике, такое же импортозамещение нам предстоит сделать и в политологической сфере.

А это и будет внутренняя СВО.